Когда после встречи в Стамбуле в середине ноября заместителей глав МИД России Андрея Руденко и Турции Седата Онала появились сообщения, что стороны готовятся запустить в Закавказье формат сотрудничества «3+3» (Россия, Турция, Иран, Азербайджан, Армения и Грузия), мало кто верил в то, что переговорный процесс на этом направлении приобретет интенсивный характер. Все вспоминали, как с проектом создания новой системы региональной безопасности после кавказской войны августа 2008 года выступала Анкара.

Тогда об этом много говорили на разных уровнях и предпринимали даже определенные усилия. Турецкие СМИ сообщали, что в Закавказье « возвращается исторический треугольник Турция-Россия-Иран и начинается процесс формирования новой региональной системы безопасности с участием именно этих стран, но без США и Европы». Но тогда проект отклонил президент Грузии Михаил Саакашвили.

В ответ Анкара предложила второй вариант в формате «пятерки» («3+2»), хотя чуть позже турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган заявлял, что «в переговорах должна принимать участие и ООН, а не ЕС и США». В нашем случае историческая параллель представляется уместной потому, что Эрдоган вернулся к своему кавказскому сценарию после второй карабахской войны, в результате которой Азербайджан вернул под свой контроль ранее утраченные районы, а в Нагорном Карабахе появился контингент российских миротворцев.

Еще один важный фактор: Россия и Иран поддерживают проект Турции, как и Азербайджан с Арменией. Тбилиси выступил против из-за участия в формате Москвы и отсутствия в нем США и ЕС. Это снимает ощущение того, что «все делается на «скорую руку» и что инициатива Турции оказывается, как утверждают некоторые, «поспешной и несовершенной». Если это было бы так, то Россия, формально участвуя в этом процессе, могла бы его «тихо саботировать». Такого не происходит.

Напротив, Москва фактически принимает участие в реанимации геополитическое исторического треугольника Россия–Турция–Иран в Закавказье, потенциально рассматривая его в качестве главного гаранта региональной безопасности.

С подачи России формату предается статус консультативного органа для решения проблем региона в контексте своеобразного продолжения достигнутых 9 ноября 2020 года договоренностей по прекращению второй карабахской войны. И первое заседание (правда, без участия Грузии) на уровне заместителей глав внешнеполитических ведомств России, Турции, Ирана, Азербайджана и Армении состоялось в Москве.

Как сообщает МИД России, «стороны обсуждали перспективы развития многопланового регионального сотрудничества» с целью «сфокусировать работу платформы на практических вопросах, представляющих интерес для всех ее участников». При этом избранный сторонами консультативный формат дипломатических коммуникаций расширяет возможности для многопланового маневрирования всех его участников.

В случае успешной работы этого механизма будут повышаться как статус представительства на таких форумах, так и расширяться масштабы принимаемых решений при сужении проблемного поля. Так Москва, Анкара и Тегеран обозначают возможность коренного разворота своей внешней политики и демонстрируют готовность к созданию коалиций. В то же время необходимо время, чтобы понять, насколько отдельные их действия диктуются ситуативным фактором, чего, в принципе, исключать нельзя.

Посол Ирана в Анкаре Мохаммад Фаразманд заявил, что «эта инициатива поможет региону решить проблемы, минимизировать очаги напряженности, расширить сотрудничество и создать мощный регион за счет синергии между соседними государствами». По его же словам, так «открываются широкие горизонты политического, торгово-экономического и транспортного сотрудничества для стран региона».

В то же время следует иметь в виду, что стратегический масштаб и вектор новых изменений в Закавказье пока еще только формируется. Сегодня уже невозможно рассматривать это пространство только лишь в качестве постсоветского, как это было принято среди западных политиков все три последних десятилетия.

Но одно дело содействовать установлению более тесных связей с Закавказьем в вопросах безопасности и укреплять его потенциал для противостояния давлению со стороны Запада, и совсем другое — встроиться в растущую сеть связей государств региона со странами, расположенными по их южному периметру.

Отношения именно с этими странами развиваются наиболее динамично: возрастают темпы роста торговли, расширяются экономические связи, происходят изменения на рынках энергетики и открываются перспективы для реализации новых инфраструктурных проектов.

При этом получается так, что России приходится чуть ли не заново утверждать свою роль в регионе в ситуации, тогда как Турция с Ираном достигли заметных успехов этом направлении. Поэтому наступает момент по-новому взглянуть как на кавказскую политику России в целом, так и на взаимоотношения с Турцией и Ираном.

Воспоминания о прошлом

Закавказье можно считать уникальным регионом, как с точки зрения этнической, так и геополитической. На относительно компактной территории Кавказа проживает свыше полусотни этнических групп, которые исповедуют различные религии и конфессии. Этот регион находится в центре внимания таких крупных региональных стран как Россия, Турция и Иран, которые в различной степени в разные исторические периоды оказывали воздействие на этот регион.

Это отложило свой отпечаток на те процессы, которые происходят в регионе и по сей день. Это та самая ситуация, когда слов из песен не выбросишь, ведь отношения России, Турции и Ирана отягощены многовековой историей конфликтов и войн. Еще в досоветскую эпоху Кавказ был территорией, где Османская, Персидская и Российская империи сталкивались в борьбе за землю и влияние.

Каждая из империй в какой-то период господствовала в этом регионе. Одержав победу над Османской империей и Ираном, Российской империи удалось присоединить к себе как Северный Кавказ, так и территории, занимаемые в наши дни Грузией, Арменией и Азербайджаном.

После распада СССР страны Закавкаья, как и все другие на постсоветском пространстве, восприняли новую возможность для реализации своих национальных интересов. В Закавказье вновь стала воссоздаваться историческая матрица региона, представленная помимо России, вновь Турцией и Ираном. Новые независимые государства Закавказья – Грузия, Азербайджан и Армения – после демонтажа социалистической системы начали проводить обособленную от Москвы политику.

С большим энтузиазмом этот процесс был воспринят в Турции, которая одной из первых признала независимость Азербайджана, Грузии, и Армении. С меньшим энтузиазмом распад СССР был воспринят в Иране. Что касается России, то она, понимая историческую неизбежность обозначения своих интересов в регионе со стороны Турции и Ирана, старалась сохранять там военно-политический паритет. Это пока удается несмотря даже на поражение Армении во второй карабахской войне.

Тем не менее, эта война резко обозначила фактор Турции, которая оказывала поддержку Азербайджану, и расширила свое влияние на этот регион. На основании этнической близости турецкие и азербайджанские власти практически реализуют идею «bir millet iki devlet» («одна нация, два государства») и создают интеграционные структуры по формированию «тюркского мира».

Иран также имеет свои интересы в этом регионе. Они имеют определенную специфику. основанных на исламе шиитского толка. В этой стране в качестве государственной идеологии доминирует «хомейнизм», который не признает наличие этнического и национального вопроса в единой исламской общности – уммы. Тем не менее, учитывая фактор усиления влияния Турции и ее военно-политический альянс с Азербайджаном, Тегеран серьезно озабочен проблемами потенциального сепаратизма со стороны проживающих на севере страны азербайджанцев.

При этом следует отметить, что противостояние с суннитской Турцией у шиитского Ирана не выстроено сугубо на религиозно-идеологических мотивах, однако этот фактор существенно влияет на их отношения. Так, например, шиизм является доминирующей религией в Азербайджане, что, несомненно, сближает с Ираном, однако культурно, этнически и лингвистически Азербайджанская Республика тяготеет все же к Турции.

Важно и то, что Иран, как и Россия, занимал нейтральную позицию в карабахском конфликте, что было связано с нежеланием Ирана усиления позиций Азербайджана, а соответственно и Турции. Таким образом, становится видно, что, несмотря на кажущуюся религиозную ориентированность Ирана, в вопросах внешней политики Исламская Республика отдает предпочтение прагматической и взвешенной позиции.

Что касается России, то за последние 20 лет Россия значительно снизила уровень своего присутствия на Кавказе. Политический вакуум некоторое время пытались заполнить глобальные и региональные игроки, создавшие к настоящему времени три ярко выраженные тенденции развития региона.

Первая – интернационализация Кавказа под эгидой США, НАТО и глобальных международных организаций. Региональные акторы в этом случае могли оказаться не у дел, и поэтому такой вариант категорически не приемлют Турция и Иран.

Вторая – конкуренция за влияние в Закавказье между основными региональными державами, в первую очередь, Турцией, Россией и Ираном, но с привлечением глобальных игроков. Многие российские эксперты воспринимают этот вариант как единственно существующий и возможный.

Однако для России и народов Закавказья такая ситуация не может быть приемлемой, так как влечет за собой перманентную нестабильность. Остается третья тенденция – региональное сотрудничество на основе добрососедства, взаимного доверия и интеграции.

Высокий уровень современных отношений между Россией, Турцией и Ираном вполне может стать основой такого взаимодействия, однако неформальным лидером региона станет государство, которое предложит рабочую схему новой региональной кооперации. Москва уже предлагает полноценную интеграционную доктрину в варианте Евразийского экономического союза, а пребывание российского миротворчесского контингента в Нагорном Карабахе позволит и дальше обеспечивать мир и стабильность на своих южных рубежах.

Но ее дальнейшее военное пребывание в этом регионе встраивается в фарватере укрепления уже имеющихся военно-технических договоренностей с Арменией и с Азербайджаном. Активная же закавказская политика Кремля за восстановление влияния пока обусловлена во многом беспокойством за непредсказуемость последствий альтернативного хода событий.

Обозначим еще один важный фактор, оказывающий влияние на ход событий в регионе. Закавказье недолго оставалась в центре американской внешней политики. США ушли из Афганистане и уходят из Ирака, разворачиваются от Европы и Ближнего Востока к Индо-Тихоокеанскому региону. То, что Запад отвернулся от Закавказья, не является сугубо американским феноменом.

То же самое сделал и Евросоюз – из-за общей усталости от политики расширения ЕС, из-за войны в Украине и внутренних проблем, включающих Брекзит и европейский долговой кризис.

Так завершается период пребывания США в Закавказье, который многие эксперты называют « исторической аномалией начала постсоветской эпохи». Географически регион существенно отдален от Америки, и стратегическое значение расположенных там государств, с точки зрения Вашингтона, было связано с их переходом от советской власти к новой форме правления.

Выводы.

В геополитическом отношении Закавказье переживает переходный период. Перестав быть глухой окраиной Советского Cоюза, этот регион сегодня связан с куда большим числом регионов мира, находясь под их влиянием и взаимодействуя с ними. Взаимозависимость южнокавказских государств и их соседей в Средиземноморье и Персидском заливе возрастает.

Эти страны открывает свою историческую географию, заполняя образовавшийся после распада СССР вакуум темными перекрестными отношениями не только с Россией, но и странами Ближнего Востока, Средиземноморья и Азией. При этом все три внешних игрока – Россия-Турция-Иран – суверенны, являются членами ООН и других международных организаций и сотрудничают с другими странами в политической, стратегической, экономической и культурной областях.

Но между ними существует позиционная разница. Если Россия стремится удерживать свое влияние в регионе, то Турция и Иран осваивают в принципе новое для себя пространство, хотя они является старейшим участником кавказской «Большой игры», демонстрирует стремление играть в серьезные геополитические игры.

С учетом этого важного обстоятельства геополитические процессы, происходящие сейчас в регионе, носят сложный противоречивый характер и влияние этих факторов на общественно-политические процессы в районе Закавказья высокое. В конечном счете, именно под их воздействием формируется здесь новая геополитическая конфигурация, вне контроля США, хотя натовское влияние формально сохраняется через фактор Турции. Но фактом является и то, что изменения в политической стратегии Турции Ирана в сторону сближения с Россией являются следствием политики США.

Это своеобразный переходный период, в ходе которого возникают и еще могут возникнуть самые неожиданные, казалось бы, невозможные геополитические союзы и объединения, продиктованные расстановкой сил и интересами собственной безопасности каждой из трех стран. Именно такой вывод напрашивается для перспективы развития трехсторонних отношений России-Турции-Ирана в интересах безопасности ближневосточного региона в целом.

В результате создания такой тройственной коалиции может измениться геометрия всего региона. В этой связи французское издание Atlantico писало, что «вдали от Европы разворачиваются важные события, смысл которых в том, что Россия, Турция и Иран продвигают свои фигуры на шахматной доске, чтобы вывести евразийское пространство из-под американского контроля».

По оценке Atlantico, «в случае удачи такого геополитического эксперимента, можно будет говорить о мировой стратегической революции». Ее главный смысл заключается в следующем. Как не крути, но в треугольнике Россия–Турция–Иран, России принадлежит лидирующая роль, при распределении ответственности и на плечи других участников альянса.

Правы те эксперты, которые заявляют, что «Россия ворвалась в число стран, которые на текущий момент играют значительную роль на Ближнем Востоке» и такое «трудно было представить еще несколько лет назад», хотя объективно между тремя сторонами существуют реальные противоречия. То есть, союз, сформировавшийся между тремя странами, во всяком случае, пока имеет тактический характер.

Что же касается стратегических перспектив, к примеру, для российско-турецкого союза на Ближнем Востоке, то они просматриваются очень туманно, в отличие от российско-иранских перспектив. А турецко-иранские противоречия известны – они носят геополитический, экономический, межконфессиональный характер.

Анкара и Тегеран пошли на тактическое сближение своих позиций для того, чтобы выиграть время и инициировать мирный процесс на Ближнем Востоке. Их военно-политическое сотрудничество способствует урегулированию сирийского кризиса, эффективной борьбе с ИГИЛ (организация запрещена в России), а России и Турции в достижении мирного соглашения 9 ноября 2020 годам в Карабахе.

Анкара приняла решение о создании оси Москва – Анкара – Тегеран прежде всего потому, что все три страны неоднократно подчеркивали приверженность территориальной целостности Сирии. Этому не помешал даже тот факт, что Россия поддерживала регулярные контакты с курдскими лидерами, приглашала их к участию в межсирийских переговорах и даже открыла в Москве представительство сирийских курдов (апрель 2015 г.).

Самым главным аргументом в пользу сближения с Россией было то, что Россия считает курдов неотъемлемой частью сирийского общества и не поддерживает раскола Сирии и образования отдельной курдской территории. Россия, в свою очередь, используя ухудшение в отношениях Турции и США, получила возможность влиять на турецкую позицию по вопросу режима президент Сирии Башара Асада, который также обеспокоен курдскими территориальными завоеваниями на севере Сирии.

Более того, данный формат сотрудничества позволил Анкаре достичь двух основных целей в регионе: предотвратить объединение трех курдских кантонов и освободить Северную Сирию от ИГИЛ (организация запрещена в России).

Таким образом, складывающийся геополитический контекст в регионе Закавказья достаточно прозрачен. Амбиции Ирана исторически обращены в сторону Персидского залива. Но роль закавказского региона была и остается для Ирана высокой. Более того, 80-ти миллионный Иран, имеющий одну из самых многочисленных армий в мире (порядка 900 тыс. человек), объективно, вне любой как внешне -, так и внутриполитической конъюнктуры, является активным участником политических процессов, как в региональных, так и в мировых масштабах.

Сегодня Иран окружен. Если не врагами, то, во всяком случае, недругами или даже потенциальными противниками. Главный противник – США («большой сатана») — сконцентрировали свою военную мощь практически с трех сторон: с запада – в Ираке, с востока был Афганистан, с юга – в Персидском и Оманском заливах, на базах и кораблях Центрального командования ВС США.

На другом берегу Персидского залива — «неправильные мусульманские режимы»: суннитские Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты, которые с большой настороженностью относятся к своему шиитскому соседу и, конечно, не рассматривают Иран в качестве союзника. И, наконец, на Ближнем Востоке существенна роль Израиля – этого, по иранской терминологии, «малого сатаны», которому Иран вообще отказывает в праве на существование

Турция перестала опасаться угроз непринятия со стороны США и ЕС и не проявляет чувствительности к возможным санкциям со стороны американцев за покупку российских систем ПВО. При этом Анкара смело идет на обострения, испортила отношения с Францией, Израилем, Грецией, Египтом и Саудовской Аравией.

Таким образом, Турция, как и Иран, фактически со всех сторон окружена недоброжелателями. Франция, Греция и Италия пытаются оттеснить Турцию от богатств Восточного Средиземноморья, ослабляя ее экономически. И если турки проявят слабость, это отразится и на российских экономических интересах в этом непростом, но важном регионе.

В союзе России, Турции и Ирана и в их взаимодействии с Китаем страны смогут поставить под свой контроль морские и сухопутные пути из Азии в Европу, не оглядываясь при этом на интересы США и отдельных европейских игроков.

Если США до недавнего времени вели политику вытеснения России из Закавказья и блокирования Ирана, то Турция, бывшая вплоть до последнего времени стратегическим партнером США и Запада в целом, пошла на сближение с Ираном и Россией. При этом фактом становится и то, что у Москвы, Анкары и Тегерана появляться все больше общих интересов в экономике, политике, а главное, в сфере безопасности. Напрашивается даже аналогия с нынешними взаимоотношениями «исторических врагов» Франции и Германии.

На обозримую перспективу это, скорее, «клуб по интересам», чем стратегическая ось, но если он наполнится реальным содержанием, а самое главное, будет эффективен в решении региональных проблем, то взаимодействие «тройки» может действительно перерасти и в более серьёзный формат. Важнейшее условие для этого – совпадение интересов, а оно налицо. Регулярно осуществляются контакты глав государств в треугольнике, которые наполнятся конкретным содержанием.

Даже те турецкие издания, которые скептически относятся к установлению «оси с Евразией», как, например, Daily Sabah, пишут, что к «этому страну подвигли её западные союзники, игнорировавшие интересы Турции». Теперь, как считает это издание, «самое лучшее, что может сделать Вашингтон, это перестать уговаривать Турцию прекратить сближение с Ираном и Россией».

Россия, Турция и Иран были империями, прежде чем стать национальными государствами. Подобно западным империям и в отличие от Китая, они потеряли большую часть своих территорий, которыми прежде управляли. Однако масштабы сокращения территорий были не такими значительными, как в случае с западноевропейскими империями, и они до сих пор сохраняют элементы их прежней имперской роли.

Имперское прошлое не было полностью ими отвергнуто, оно остается частью их национальных психологий. В Турции, как в Иране и в России, внутренняя и внешняя политика в основном определяется их неоднозначными отношениями с Западом и глобализацией, а схожесть их опыта указывает на то, что они способны довольно хорошо понимать поведение и опасения друг друга.

Имея в запасе такое преимущество, они могут быстро переходить от конфликта к сотрудничеству. Но если этот альянс перерастет в полноценный союз, то последствия для мировой геополитики могут оказаться революционными.

https://russtrat.ru/reports/30-yanvarya-2022-0010-8417