Валерия Олюнина,
ведущий научны сотрудник Института политических и социальных исследований
Черноморско-Каспийского региона им. В.Б. Арцруни
В октябре 2024 года Россия отметит 200-леие Михаила Тариэловича Лорис-Меликова (1824-1888), государственного, военного деятеля России, генерала от кавалерии, генерала адъютанта, члена Государственного Совета, Почетного члена Императорской Академии наук, министра внутренних дел в последние месяцы правления императора Александра II.
Отрадно, что имя Михаила Тариэловича Лориса-Меликова не унесла река времени. Напротив, его заслуги и реформы с каждым годом привлекают все больший интерес историков, документалистов, киножурналистов.
В эти годы российская историческая наука вновь обращается к реформаторам, и здесь Лорис-Меликов рассматривается как одна из личностей, роль которой требует переоценки, как и П.А. Столыпина, С.Ю. Витте, Б.Н. Чичерина.
Одна из главных его черт – неудержимая решимость. В случаях несогласий и проволочек он действовал как диктатор, не забывая о всероссийской халатности.
Конечно, борьба Михаила Тариэловича с терроризмом и не могла называться «Антитеррор». Но почему бы не предположить, что именно так, будь он нашим современником, назвал свою работу по зачистке террористической агентуры?
В 1880-е годы европейская часть России делится на шесть генерал-губернаторств. Учреждаются новые должности – генерал-губернатор с почти безграничными полномочиями для противодействия революционно настроенным террористам. Всюду искали крамолу.
Лорис-Меликов был назначен 7 апреля 1879 года временным генерал-губернатором Харьковской губернии, где 27 февраля убит губернатор князь Дмитрий Николаевич Кропоткин в возрасте 43 лет террористом-народовольцем Григорием Гольденбергом. А с 17 апреля того же года он еще и командующий войсками Харьковского военного округа.
Конечно, угроза физического устранения была и перед ним. И если бы члены «Народной воли» выполнили свою миссию, то Ипполиту Млодецкому не пришлось бы в него стрелять год спустя. Характерно, что и Григорий Гольденберг, и Ипполит Млодецкий были из еврейской среды.
Лорис-Меликов понимал, что наводить порядок нужно любыми мерами, но только не репрессиями. При нем Харьковская губерния начинает очищаться от всех государственных преступников, а за теми освобождена от явно вредных личностей. Наконец, он поддержал высокое значение судебной власти и прокурорского надзора и в оплату за это нашел в обоих институтах ревностных и добросовестных помощников. «Волчья пасть и лисий хвост «– говорили о нем.
Но в течение всего его управления за 9 месяцев в Харькове не было ни одного случая обыкновенного нарушения общественного порядка. Гул оваций всюду его встречал во время объезда края.
«Не пристало человеку в погонах такую откровенную похвальбу слушать, но бесконечно ценю благодарность Государя — при проезде из Ливадии произнес слова, что деятельность моя «вполне соответствует его видам и намерениям», — вспоминал потом Лорис-Меликов.
В ГАРФ хранится доношение (копия) о подготовке покушения на жизнь Лорис-Меликова народовольцами 10.11. 1879. К нему даже прикреплен угрожающий рисунок, где нарисована могила. А покушение на Михаила Тариэловича готовилось спустя месяц после того, как в Харькове в 1879 году Григорий Гольденберг и Андрей Желябов сделали доклад о необходимости террора. Гольденберг тогда был в среде радикалов очень популярен, ведь всего полгода назад он убил губернатора князя Кропоткина, и это было не единственным «подвигом» в его молодой жизни.
Но уже через четыре месяца террорист под партийными прозвищами Гришка или Биконсфильд (в честь графа Биконсфильда, британского премьер-министра Б. Дизраэли еврейского происхождения, злейшего врага русских и армян) он под давлением прокурора Добржинского стал давать откровенные показания. Он подкупил народовольца идеей давить правительству истинные цели партии, и оно, убедившись в ее благородных целях, перестанет ее преследовать.
12 февраля сразу же после взрыва в Зимнем дворце, произведенного 5 февраля Степаном Халтуриным, Александр II создает Верховную распорядительную комиссию во главе с М. Лорис-Меликовым. Этот был государственный орган с чрезвычайными полномочиями. Он объединял действия всех властей по охране государственного порядка и общественного спокойствия.
А уже 9 апреля 1880 года Гольденберга в кандалах вывозят из Одессы в Петербург и заключают в Трубецкой бастион Петропавловской крепости.
Здесь с ним видится Лорис-Меликов, и после этой исторической встречи «молодой, порывистый, неустойчивый» (Ф.М. Фроленко) Григорий дает подробнейшие показания, которые позже привели его к раскаянию и самоубийству.
Среди них характерное – «Я твердо уверен потому, что во главе Верховной Распорядительной Комиссии стоит один из самых гуманных государственных деятелей — Граф Лорис-Меликов, и это именно обстоятельство в значительной степени содействовало тому, что я решился раскрыть все мне известное, но чего бы я никаким образом не сделал при прежнем положении вещей. Я верил и верю, что Граф Лорис-Меликов теперь более чем когда-либо сумеет успокоить умы, не дать разгореться страстям, глубоко исследовать причины, вызвавшие это движение и по возможности гуманно отнесется к виновникам печальных событий, в которых, однако, они шли за влечением своих глубоких убеждений, а не под влиянием каких-либо личных выгод».
В марте 1880 года Гольденберг пишет почти фундаментальное показание (80 страниц рукописи), в апреле – приложение на 74 листах с характеристиками всей революционной элиты России. Их много – 143 деятеля партии «Народная воля». Сообщены не только биографические сведения, политические взгляды, но и внешние приметы.
На основании показаний Гольденберга, были арестованы и привлечены к суду народовольцы, проходившие на процессе шестнадцати. 2 из них были казнены, 4 — отправлены в вечную ссылку.
В июне из разговора с арестованным членом Исполнительного комитета Аароном Зунделевичем он понял, что стал предателем, впал в отчаяние.
На очередном допросе он пригрозил Добржинскому: «Помните, если хоть один волос упадет с головы моих товарищей, я себе этого не прощу». На что тот цинично ответил: «Уж не знаю, как насчёт волос, ну, а что голов много слетит, это верно».
15 июля 1880 года Гольденберг повесился в тюремной камере на полотенце. 16 июля полицейские похоронили его на иноверческом (еврейском) участке Преображенского кладбища Санкт-Петербурга.
Перед смертью он написал «Исповедь», в которой он открывал «знакомым и незнакомым честным людям всего мира» свою душу:
«Я думал так: сдам на капитуляцию всё и всех, и тогда правительство не станет прибегать к смертным казням, а если последних не будет, то вся задача, по-моему, решена. Не будет смертных казней, не будет всех ужасов, два-три года спокойствия, — конституция, свобода слова, амнистия; все будут возвращены, и тогда мы будем мирно и тихо, энергично и разумно развиваться, учиться и учить других, и все были бы счастливы».
***
В те годы свою важнейшую задачу Лорис-Меликов видел в усилении репрессий по отношению к революционерам, для чего он считал необходимым объединить жандармо-полицейские и судебные органы; ускорить производство дел по политическим преступлениям; пересмотреть существующую организацию административной ссылки и политического надзора. Одной из мер по усилению политического сыска стала организация постоянной заграничной агентуры.
20 февраля 1880 года – еще один важный день в жизни Лорис-Меликова, когда он снова понял, что судьба его хранит. Письмоводитель, мещанин, крещеный еврей Ипполит Млодецкий одержим идеей убить кого-то из высокопоставленных особ.
Ночь перед покушением на царя Ипполит Млодецкий провел в полицейском участке, а пистолет похитил у провинциального пристава. Неужели сама полиция вооружила террориста? Кому же необходимо было создать нервозную обстановку в стране и приучить общественность к мысли, что карающий меч революционеров может достать любого, в том числе и руководителей российской полиции независимо от их должности? Неужели покушение на него организовала группа высокопоставленных чиновников России, крайне обеспокоенных, что в результате проведения либеральных реформ и изменения структуры управления государством, которые планировал Александр II, они потеряют свои должности? Вопросы, вопросы…
Млодецкий хотел бы стрелять в царя, но встретиться с ним он не может (в 1879 году он уже был задержан при попытке проникнуть в Зимний дворец), и хочет сорвать злость на втором лице государства. Он приходит к подъезду дома Михаила Тариэловича и стреляет в него, но пуля застревает в шубе.
Млодецкому грозит казнь, и эта весть быстро облетает всю Северную столицу. В эту же ночь к Лорису приходит писатель Всеволод Гаршин. Он уже давно в тяжелом душевном состоянии, с детства он был всегда крайне возбужденным и впечатлительным. Видимо, в роду было какое-то тяжелое наследственное психическое заболевание, ведь старшие братья Гаршина — Виктор Михайлович и Георгий Михайлович тоже покончили жизнь самоубийством. Здоровье его подорвала русско-турецкая война, где он получил ранение в ногу.
Когда он приходит домой к Лорис-Меликову, он представляет, что вот он, известный писатель, автор рассказов «Красный цветок» и «Художники», придет к легендарному герою Крымской и русско-турецкой войны, попросит его «довольно кровопролития!», и Михаил Тариэлович помилует Ипполита.
Но его ждет совершенно другая, увы, унизительная сцена – его раздевают донага, обыскивают, он одевается и входит в кабинет.
Во время разговора Гаршин понимает, что он смешон, унижен. Наум Беляев в книге «Гаршин» пишет о том, что Лорис применяет все свои актерские способности, чтобы успокоить нежданного гостя. Далее Беляев рассказывает:
« О встрече этих двух людей сохранились отрывочные и вряд ли точные сведения. По воспоминаниям друзей, картина рисуется примерно таким образом. Сначала Гаршин пытался горячо доказывать диктатору, что было бы гуманно и даже полезно для самого правительства помиловать Млодецкого, тем более, что покушение не удалось. Лорис-Меликов с достоинством знатного вельможи, снисходящего к болезненно возбужденному писателю, пришедшему за милосердием, стал уверять Гаршина, будто прощение Млодецкого зависит не от него, а от государя, что казнь Млодецкого защищает высшие принципы государства, ибо терроризм нужно пресекать сильной рукой.
Дальнейшие воспоминания по поводу этого свидания разнообразны и противоречивы, однако все сообщения сходятся на том, что Гаршин напряг все свои силы, изыскивая всяческие доводы, пытаясь умолить диктатора пощадить жизнь осужденного. Лорис-Меликов использовал все свои актерские способности, чтобы успокоить взволнованного посетителя, и, в конце концов, пообещал ему, если не окончательно помиловать Млодецкого, то, по крайней мере, отложить казнь и пересмотреть дело.
Гаршин вернулся домой рано утром в сильнейшем волнении. Обещания Лорис-Меликова он принял с восторгом. Он не сомневался в искренности всемогущего диктатора. Сердце его переполнялось радостью при мысли, что Млодецкий будет спасен и казнь не состоится.
В приподнятом настроении, торопясь и сбиваясь, рассказал он своему другу и соседу по комнате Малышеву о приключениях минувшей ночи, осыпал похвалами Лорис-Меликова и с горячностью доказывал Малышеву, что прощение Млодецкого начинает новую эру в стране — эру всеобщего примирения и всепрощения.
Восторженный и сияющий вышел Гаршин на улицу и направился на Семеновский плац, где должна была состояться казнь Млодецкого, теперь отмененная благодаря его заступничеству.
Приближаясь к площади, он вдруг увидел толпу. Сердце его сжалось ужасным предчувствием. Он приблизился — и сомненья исчезли. На площади казнили Млодецкого…
Расширенными от ужаса глазами глядел Гаршин, как увозили с площади мертвое тело. Потрясение было слишком велико».
Сам Всеволод Михайлович в возрасте 33 лет совершил самоубийство, бросившись в лестничный пролет.
Несмотря на совершённое 20 февраля 1880 года Млодецким покушение на него, Лорис-Меликов продолжал держаться высказанных им начал в борьбе с революционным движением.
Почти в одночасье с Млодецким повешен и Иосиф Розовский за хранение и распространение прокламаций в Киеве, другой революционер-народоволец в возрасте 21 года. Можно ли было спасти жизнь этого юноши, арестованного и обвиненного в хранении нелегальной литературы? И здесь много вопросов. Лорис-Меликов опять становится причастным к будущему произведению Льва Толстого (который по воспоминаниям Воронцова и Лорис-Меликова напишет повесть «Хаджи-Мурат» в 1890-1900 годы). Лев Николаевич описал смерть Розовского в романе «Воскресение» в образе поляка Лозинского. Вот конец его юной жизни, описанный великим писателем:
«Розовский, очевидно, не в силах был понять того, что его ожидало, и, как будто торопясь, пошел, почти побежал вперед всех по коридору. Но потом он уперся — я слышал его пронзительный голос и плач. Началась возня, топот ног. Он пронзительно визжал и плакал. Потом дальше и дальше, — зазвенела дверь коридора, и все затихло… Да. Так и повесили. Веревками задушили обоих».
Процесс Иосифа Розовского и юного И. Родионова стал первым судебным процессом «Народной воли». Оба подсудимых были приговорены 27 февраля 1880 года к смертной казни через повешение. Позднее Родионову заменили казнь шестилетними каторжными работами. А Иосиф Розовский был повешен 5 марта 1880 года. Как пишет потомок рода Розовского, прочитавший книгу «Семья Розовских» (автор к.и.н. Александр Гак, бывший сотрудник музея Революции, издательство «Компас» в Израиле, на русском языке), приговор этот произвел потрясающее впечатление: общественное мнение было поражено тем, что казнен был несовершеннолетний, притом же за передачу двух прокламаций. Помимо казни сына, решено было принять строжайшие меры против родителей Розовского в административном порядке.
***
Что же это было для самого Лориса-Меликова? Производственная ошибка или торопливость? Или эмоциональное выгорание? Или усталость? Или невольное сопоставление своего жизненного пути, героизма его и товарищей, живших ради России? Мог ли он считать героями этих бесов или в случае Розовского – заблудшими душами? Или уже было осознание, что Россия обречена и это были тщетные попытки удержать ее устои от трагедии, а они еще будут описаны Федором Михайловичем Достоевским, который высоко ценил Лорис-Меликова.
Думается, здесь роль сыграли многие факторы. Но главное для него — отход от чрезвычайных мер. При том, что он обладал колоссальными властными ресурсами. 6 августа он уже попросил царя ликвидировать эту Комиссию, чтобы стать министром внутренних дел. Сказалось и то, что в недрах силового блока назревал серьезный конфликт между собой жандармерией и прокуратурой.
«Я имел полномочия объявить по личному усмотрению высочайшие повеления. Ни один временщик — ни Меньшиков, ни Бирон, ни Аракчеев — никогда не имели такой всеобъемлющей власти» – говорил о своей должности сам Лорис-Меликов. И еще одна знаковая цитата: «Моя диктатура не имела ничего общего с административным произволом».
Источник: Газета — Благотворительный фонд НАШЕ ДЕЛО (fondnashedelo.ru)