Что можно ожидать от смены правительства в Пакистане?

Соб.инф.

Ведущий научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, кандидат исторических наук Иванов Станислав Михайлович

Как известно, 9 апреля 2022 года премьер-министр Пакистана Имран Хан ушел в отставку после вынесенного ему вотума недоверия в парламенте. Первая попытка смещения И.Хана была предпринята еще 3 апреля, но тогда она сорвалась, так как вице-спикер Касим Хан Сури отклонил голосование по вотуму недоверия. Он мотивировал это тем, что инициатива смещения премьера была инспирирована внешними силами. Вице-спикер усмотрел в этом нарушение статьи 5 конституции страны (эта статья провозглашает основной обязанностью каждого гражданина Пакистана верность государству).

8 апреля сам Хан заявлял, что его политические оппоненты вступили в сговор с Соединенными Штатами Америки, чтобы свергнуть его из-за принятых им накануне внешнеполитических решений, которые благоприятствовали развитию отношений страны с Россией и Китаем, бросая вызов Вашингтону. Пожалуй, что бывший премьер вполне объективно оценил сложившуюся вокруг него ситуацию. Скорее всего, непосредственным предлогом к активизации усилий США по смещению Хана с поста главы правительства стал его визит 23-24 февраля 2022 года в Москву и переговоры с президентом РФ В. Путиным. Это явно не вписывалась в развязанную в последнее время общую оголтелую антироссийскую политику коллективного Запада во главе с Вашингтоном из-за событий на Украине.

Тем не менее, объективных причин выражения недоверия премьеру и его кабинету было достаточно: ухудшение состояния национальной экономики, утрата поддержки Хана большинством политических сил страны и руководством вооруженных сил. В последующем значительную роль в успехе импичмента сыграл факт перехода на сторону оппозиции нескольких союзников премьера и представителей ключевой коалиционной партии.

На 11 апреля т. г. в Пакистане были назначены выборы нового премьер-министра. Ожидалось, что главным претендентом на этот пост станет лидер объединенной оппозиции 70-летний Шахбаз Шариф, который заявлял, что «новое правительство Пакистана восстановит верховенство закона в стране и не будет проводить «политику мести». Пакистан вновь станет конституционным государством. В интересах нации – забыть об обидах прошлого и двигаться вперед». Парламент поддержал кандидатуру Ш.Шарифа и в ближайшие дни он вступит в должность премьер-министра. Ожидается, что на базе объединенной оппозиции, которая охватывает довольно широкий политический спектр от крайне левых сил до радикально настроенных религиозных деятелей, в кратчайшие сроки будет сформировано новое правительство.

Но за декларативными заявлениями будущего премьера могут скрываться и возможное замораживание или даже сворачивание торгово-экономического и военно-технического сотрудничества страны с Россией, срыв уже согласованного сторонами строительства газопровода «Пакистанский поток», который ранее назывался «Север — Юг». Российское руководство придает весьма важное значение этому проекту, поскольку он носит не только двусторонний взаимовыгодный характер, но в перспективе мог бы играть большую роль в системе региональной азиатской интеграции по приёму газа со строящегося стратегического газопровода «Туркмения — Афганистан — Пакистан — Индия» (ТАПИ). Будем надеяться, что новые пакистанские власти все же не будут «стрелять себе в ногу» и продолжат сотрудничество с Россией по «Пакистанскому потоку» и другим выгодным для них проектам.

Возможный резкий разворот во внешней политике Исламабада от многовекторности в сторону большей ориентации на США и Запад, за который выступает нынешний политический и военный истеблишмент Пакистана, представляет собой новый вызов России и ОДКБ в регионе Центральной Азии и на пакистанско-афганском направлении. Безусловно, обнуление наработанного годами взаимодействия Пакистана с Россией в различных областях самым негативным образом скажется и на сотрудничестве стран в рамках ШОС. Вряд ли втягивание Исламабада в орбиту антироссийской политики Вашингтона будет способствовать стабильности и укреплению региональной безопасности, взаимодействию государств в борьбе с радикальными исламистскими группировками террористического толка.